Дядя Миша ветеран
Больше семи лет прослужил Миша Кутяков в Красной армии. И хотя ни дня не провел на Западном фронте, но пороху понюхал столько, что на многих хватило бы. Два года, с 43-го по 45-й – в окопах Манчжурии и еще пять с лишком в степях китайской Внутренней Монголии. За месяц боев под городком Хайлар, расположенном на КВЖД, столько взорвал японских дотов и дзотов, что до сих пор уши болят.
Дядя Миша колол дрова на подворье, когда я подъехал к нему на его «фазенду» в селе Быструха. Он только что раскидал остатки сугроба, оставшегося с зимы. Сетуя на задержавшуюся холодную весну, он сказал:
– Картошку пора высаживать, а тут еще снег не сошел. Немного подсохнет, надо копать огород.
Вышедшая во двор баба Тася с гордостью призналась, что дедок ее еще крепок, на нем все хозяйство держится. Скоро 89 стукнет, а он еще с ласками пристает. Квартира в городе есть – лежи в ней, да отдыхай. Ан нет – жить охота в деревенском доме, чтобы натруженные за долгие годы руки не высохли от безделья.
На Запад и Восток
Мобилизовали его на войну осенью 43-го в неполные 19 лет из села Суетка, что в Алтайском крае. Могли бы и раньше отправить на фронт, но работать кому-то надо было на полях и выращивать хлеб для солдат. По нынешним временам это мальчишечья пора, а в военное время за его плечами уже было два года напряженнейшей работы с рассвета до заката без права на расслабление.
Эшелон с новобранцами пошел, как и положено, на Запад. Проехали Урал и подъезжали к районам боевых действий. Где-то в российской деревушке остановили состав и в полевом лагере спешно начали готовить из желторотых юнцов солдат для фронта. Месяц Михаила гоняли, обучая саперному делу, а когда сибирские ребята, по мнению войскового начальства, уже чему-то научились, стали приходить «покупатели» из разных частей.
Однажды в их роту заявился коренастый капитан с заветренным лицом и спросил:
– Есть среди вас сибиряки? Мне надо ребят, которые не боятся морозов.
Отобрал несколько десятков, а уже через день их эшелон отсчитывал километры в восточном направлении. Полмесяца щелястые теплушки с двумя буржуйками в разных углах вагона по заснеженным сибирским просторам везли их в Забайкалье на станцию Атамановская.
Там и началась военная служба. Надо сказать – совсем не сладкая. Военных действий на Дальневосточном фронте не было, но кто мог знать, что японцы не двинут мощную Квантунскую армию в любую минуту. Поэтому расслабляться не давали. Каждый день полевые занятия в условиях морозов с пронизывающим ветром. До совершенства доводили военные навыки.
Они и пригодились в августе 45-го.
В степях Чингисхана
В ночь на 10 августа подняли по тревоге и через монгольские пустынные степи, делая большой крюк по безлюдным местам, часть направилась на Хайлар. Этот городок, возведенный российскими железнодорожниками еще в конце 19 века, стоял на КВЖД, там жили китайцы и много русских, так и оставшихся обслуживать дорогу, спрямляющую путь на Владивосток.
Городок был напичкан японскими войсками. Но, как потом выяснилось, в самом городе жили только высокие чины, а вся многочисленная рать обитала в подземном городе в нескольких километрах от населенных пунктов. Подземный город строили привезенные из центральных районов китайцы, которых расстреливали, чтобы они не выдали расположения подземных катакомб.
По степям часть двигалась быстро, оставляя обозы с продовольствием и водой далеко позади. Иногда появлялись японские самолеты и бомбили колонну. Кто не успевал убежать за барханы, погибал. На глазах Михаила погибли двое друзей –Еркен и односельчанин Егор. Бомба угодила в повозку, груженую касками. От ребят практически ничего не осталось.
Бои в подземном городе
Когда подошли к Хайлару, в городе японцев не осталось. Зато было полно наших танкистов, они-то и вошли первыми в город. Но в подземном городе сидели японские солдаты, вооруженные до зубов и оснащенные продуктами на несколько месяцев. Они-то и создавали проблемы для победного шествия нашей армии. Выкуривать их приходилось уже после подписания акта о безоговорочной капитуляции.
Вот как рассказывает о тех боях Михаил Епифанович:
– Только часть японских солдат вышла из катакомб, подчиняясь приказу о сдаче в плен. А остальные сидели в бетонных бункерах, не желая сдаваться. Их-то и приходилось взрывать нашему саперному батальону. Картина была не из приятных. Многие японцы делали себе харакири прямо лежа в постели, многие вспарывали животы в коридорах катакомб. Смрад от трупов стоял невыносимый.
Самые упрямые отстреливались даже после взорванных зарядов фугасов, хотя казалось, что выжить после такого ада уже было невозможно.
По этому подземному городу ездили на полуторке, передвигаясь от дота к доту, откуда раздавались выстрелы. От взрывов звенело в ушах. Звон раздавался еще несколько лет после войны.
А когда был «выкурен» последний японский солдат, нашей части пришлось восстанавливать железную дорогу, помогать китайцам налаживать мирную жизнь. Надо отдать должное – китайцы к нам, советским солдатам, относились очень дружелюбно. Самим есть нечего, а вошедшего в их фандзу солдата обязательно чем-нибудь угостят.
После войны
Только в 1950 году закончилась его солдатская служба. Вернулся в свою деревню Суетка, к маме. Он был у нее единственным сыном, единственным кормильцем.
Послевоенная деревня была такая нищая, что многие уходили на заработки в города. Уехал и Михаил к своему дядьке в Усть-Каменогорск. В то время этот город рос и развивался. Снабжение было гораздо лучше, чем в российской глубинке.
Немного поработал в речном порту, и в 1952 году судьба привела на железную дорогу. Работал кочегаром, помощником машиниста до самой пенсии. И даже уже в пенсионном возрасте, по просьбе начальства, возвращался помочь, когда случалась нехватка в родном депо.
За свою жизнь дядя Миша все полагающиеся мужчине заповеди выполнил: построил дом, произвел на свет сына и дочь, посадил дерево, и даже не одно. И оставил молодым коллегам по работе пример, как надо относиться к работе. Память о Михаиле Епифановиче Кутякове, как о великолепном работнике, до сих пор живет в депо.
Виктор ВОЛОГОДСКИЙ, Усть-Каменогорск
Фото автора
«Казахстан темиржолшысы»
